Дело «валютных королей. Студенческие строительные отряды и шабашники
Судебный процесс, состоявшийся летом 1961 года, буквально ошеломил все общество. Поразил он и многих западных политиков, ведь случившееся происходило в самый разгар «хрущевской оттепели».
Эта история началась в марте 1959 года. Во время встречи Анастаса Микояна с американским экономистом Виктором Перло американец пожаловался, что его повсюду донимают какие-то люди, предлагающие ему продать валюту. Затем во время встречи публициста Альберта Кана с партийным идеологом Сусловым иностранец заметил, что в социалистической стране безнаказанно промышляют спекулянты валютой.
Суслов обвинил руководство МВД в том, что оно не справляется с поставленной задачей, и потребовал борьбу с контрабандой и нарушением валютных операций передать в ведение КГБ. Он лучше других понимал, какую опасность для советской идеологии таят прелести западного образа жизни и контакты с иностранцами.
Партийная верхушка всполошилась, и уже в мае Верховный Совет СССР принял указ о передаче всех дел такого рода в ведение Комитета госбезопасности.
Главной задачей, поставленной перед КГБ, было определить каналы валютного «черного рынка», выявить его «королей» и нанести смертельный удар.
Сердцем «черного рынка» была «плешка» (улица Горького - от Пушкинской площади до отелей «Националь» и «Москва»). Еженощно, невзирая на погоду, валютчики выходили на «охоту» в поисках потенциальных продавцов валюты - иностранцев.
«Охотников» в народе прозвали фарцовщиками (производное от «форселыцик», что, в свою очередь произошло от вопроса, задаваемого иностранцу: «Have you anything for sale?» - «Имеете что-нибудь на продажу?».
Валюту в Советском Союзе невозможно было просто так купить и продать. Существовала целая система перекупки. «Бегунки» или «рысаки» являли собой «первые руки», они скупали валюту на «плешке», на центральных площадях, в универмагах, гостиницах и на выставках. Собранный улов они продавали своим «шефам». Те, в свою очередь, продавали валюту «купцам».
«Купцы» были тщательно законспирированы. Знало их очень небольшое число людей, да и то под кличками. Сами они, боясь засветиться, в контакты с иностранцами старались не вступать.
Правда, иногда все же «купцы» и иностранные контрабандисты отыскивали друг друга и заключали своего рода соглашения о сотрудничестве. В дальнейшем они поддерживали связь через посредников.
Из 2570 задержанных в 1959-м и в начале 1960 года контрабандистов, которые пытались тайно провезти товары через границу, 1680 (65 %) были гражданами других стран. Несмотря на категорический запрет такого рода деятельности в Советском Союзе, жажда наживы была сильнее. Под видом туристов и коммерсантов в СССР проникали профессиональные контрабандисты, поддерживавшие тесные контакты с московскими и ленинградскими «купцами». Большими партиями они сбывали им валюту, золотые часы, драгоценности.
В 1959 году было перехвачено 209 таких посылок. В первом полугодии 1960-го - уже 1131.
Довольно скоро КГБ установил имена «рыцарей мелкой наживы», именно они (их называли еще и «королями») были негласными хозяевами «черного рынка». Действуя с большим размахом, они обладали крепкой хваткой, однако не представляли, что на них обрушилась вся мощь советского ведомства шпионажа и контршпионажа.
Основными фигурами на «черном рынке» были Ян Рокотов, по кличке Ян Косой, Владислав Файбышенко (кличка Владик) и Дмитрий Яковлев (Дим Димыч).
Рокотов начал заниматься коммерцией еще со школьной скамьи, спекулируя фототоварами. Затем (он окончил только 7 классов и учиться дальше не стал) начал расширять ассортимент, постепенно поднялся и перестал заниматься скупкой товаров, предпочитая наиболее ценный из всех видов товара - деньги. Рокотов не делал этого лично, одним из первых он стал привлекать к делу молодых людей, искавших легкий заработок («бегунков»).
Жил он на широкую ногу, воистину как король: спал до полудня, затем вызывал такси и ехал обедать в один из ресторанов, потом толкался на «плешке». Вечер завершался ужином в первоклассном ресторане. Он часто менял любовниц, кутил. При этом по отношению к близким людям был безразличен и чрезмерно скуп. Когда его отец лежал в больнице после ампутации обеих ног, он ни разу не навестил его, дабы не вводить себя в «излишние расходы».
Он нигде не работал, и, разумеется, в те времена такой образ жизни не мог не вызвать пристального внимания органов внутренних дел. Но безнаказанность Рокотова во многом объяснялась тем, что он был агентом БХСС. Но вел он двойную игру. В своих донесениях Ян Косой подробно рассказывал о том, что «видел» на «черном рынке». При этом главными преступниками он выставлял людей, замешанных в незначительных сделках. «Сдавал» он милиции и своих «бегунков». Все были довольны - милиция регулярно отчитывалась об очередных поимках спекулянтов, валютчик же был спокоен за свой бизнес.
За долгие годы спекуляции Яну удалось сколотить огромное состояние. Но валюты и золотых монет, составлявших основу его капитала (значительная часть состояния постоянно «крутилась»), он никогда не держал при себе, а хранил их в специальном американском чемодане с искусно вмонтированной системой сложных замков.
Заподозрив, что за ним следят, Ян Косой временно прекратил валютные махинации. Но его деятельная натура требовала работы.
И вскоре группа наружного наблюдения зафиксировала появление Яна Косого с объемистым чемоданом в руке в ресторане Ленинградского вокзала. Пока Рокотов сидел в ресторане, бригаду «наружки» полностью обновили. Теперь за ним присматривали две молодые женщины.
Поужинав, Рокотов, стремясь раствориться в потоке пассажиров, нырнул в камеру хранения. Объяснение этому поступку может быть только одно: Ян чувствовал, что находится «под колпаком», знал, что телефон его прослушивается, что квартира его вот-вот может быть обыскана, времени закапывать или прятать деньги у него не оставалось. Скорее всего, случившееся было актом отчаяния - Ян пытался просто избавиться от денег.
Оперативники мигом вскрыли хитроумные замки и открыли чемодан. Там находились валюта, золотые монеты, крупная сумма советских рублей. Решено было оставить в камере хранения засаду.
Прошло несколько дней. Ян Рокотов успокоился и вновь приехал на Комсомольскую площадь. Жадность взяла верх над благоразумием. На этот раз он разработал «хитроумный» план изъятия собственных капиталов.
Он пообедал в привокзальном ресторане, стараясь определить, нет ли за ним «хвоста». Затем на электричке отправился в сторону Загорска. Но на станции Пушкино перед самым отправлением поезда он раздвинул локтями закрывающиеся двери и выскочил на платформу. С величайшими предосторожностями, окружным путем, через Мытищи и ВДНХ Ян вернулся на вокзал и убедился, что слежки за ним нет. Ее и в самом деле сняли, опасаясь, что Рокотов не придет за чемоданом. Он вошел в камеру хранения и огляделся. Там были несколько человек, которые не вызвали у него подозрений.
Подошла его очередь. Старик приемщик взял у Рокотова квитанцию и направился искать багаж.
Неожиданно у стойки возник мужчина с двумя парами новых лыж. «Можно у вас лыжи оставить до вечера?» - спросил он у приемщика.
«Подождите, я занят», - ответил старик и протянул Рокотову чемодан. Ян Косой взял чемодан и почувствовал, как его левую руку заломил за спину обладатель лыж. На правую ловко навалился парень, только что мило разговаривавший с молодой девушкой.
«Это не мой чемодан! Ты что, дед, ослеп! У меня черный был», - закричал Рокотов.
«Перестаньте ломать комедию, Ян Тимофеевич», - раздался голое сотрудника, дежурившего в камере много дней.
В отчаянии Рокотов начал сползать на колени. Его подхватили. «Боже, какой я кретин», - застонал он. От волнения «купец» даже прокусил себе пальцы.
Тем временем следственная группа вплотную подошла к аресту еще одного «короля» «черного рынка» - Владислава Файбышенко. Он хоть и был самым молодым среди московских «купцов», но не уступал им ни в хватке, ни в масштабах. Слежка за Файбышенко показала, что сфера его деятельности ограничивается, как правило, одной только «плешкой». К охоте за иностранцами он также привлекал «бегунков». Третий «король», Яковлев, имел университетское образование, учился в аспирантуре Института народного хозяйства им. Плеханова. С 1958 года он стал ключевой фигурой на «черном рынке». Прикрывать свои проделки ему помогала связь с милицией. С начала 1959 года он являлся тайным осведомителем БХСС.
Вскоре и Файбышенко был задержан с поличным. При нем оказались 148 золотых английских фунтов и большая сумма рублей.
При повторном обыске комнаты, которую он арендовал, в одной из ножек платяного шкафа было найдено валюты почти на полмиллиона рублей.
Файбышенко стал понимать, что путь к отступлению отрезан, и начал давать показания.
Вскоре Рокотов и Файбышенко предстали перед Мосгорсудом. Суд назначил им максимальное наказание - по 8 лет лишения свободы.
Через некоторое время был задержан и Яковлев. Отреагировал на свой арест он очень спокойно. Сразу же сознался во всем и сообщил ряд ценных сведений о каналах контрабанды. Подробно поведал закулисную историю «черного рынка».
Узнав о том, что осужденных валютчиков ждет всего лишь восемь лет лишения свободы, генсек пришел в ярость.
Незадолго до этого Указом Президиума Верховного Совета СССР срок наказания за незаконные валютные операции был увеличен до 15 лет. Но поскольку Указ приняли уже после ареста «королей», такая мера могла быть применена к ним лишь при условии, что закону будет придана «обратная сила». Несмотря на то что Хрущеву пытались объяснить, что это противоречит общепринятой юридической практике, он ничего не желал слушать.
На Пленуме ЦК КПСС в своем заключительном слове Хрущев заговорил о деле валютчиков как о примере «несовершенства» советского законодательства. Требуя вести жесткую борьбу с «черным рынком», он ссылался на письмо рабочих ленинградского завода «Металлист», выражавших возмущение мягким сроком. Рабочие требовали «решительно покончить с чуждыми обществу тенденциями». «Вот что думает рабочий класс об этих выродках!» - воскликнул Хрущев. И подверг резкой критике Генерального прокурора Р.А. Руденко за «бездействие».
В аппарате ЦК КПСС была спешно подготовлена записка в Политбюро, где обосновывалось изменение статей Уголовного кодекса вплоть до смертной казни за незаконные валютные операции.
1 июля 1961 года Председатель Президиума ВС СССР Л.И. Брежнев подписал Указ «Об усилении уголовной ответственности за нарушение правил о валютных операциях». Генпрокурор Руденко моментально подал протест на «мягкость» приговора, вынесенного Мосгорсудом Рокотову и Файбышенко. Дело принял к рассмотрению Верховный суд РСФСР.
Заседание длилось два дня. Рокотов и Файбышенко были приговорены к казни через расстрел.
Вслед за ними высшую меру наказания получил и Яковлев. Эта мера вызвала протесты даже среди следователей. Во-первых, тот признал себя виновным. Во-вторых, сообщил множество ценных сведений и тем помог органам. Кроме того, Яковлев был сильно болен и страдал туберкулезом легких.
Но прокуратура оказалась на редкость принципиальной, и Яковлев был расстрелян.
Эти беспрецедентные процессы широко освещались в печати, обсуждались на предприятиях и в парторганизациях.
Экосистема советского черного рынка
Советский архаизм «форселыцик» — производное от «Have you anything for sale?». С таким вопросом к иностранцам в столице подходили спекулянты. Со временем «форселыцики» стали фарцовщиками. Валютчики охотились на гостей Советского Союза на «плешке» — улице Горького от Пушкинской площади до гостиниц «Националь» и «Москва». Их незаконная деятельность подпадала под 88 статью УК «Нарушение правил о валютных операциях» и наказывалась заключением в колонии общего режима на срок от 5 до 8 лет.
Гостиница «Националь», 1962 год
Московский черный рынок представлял собой многоуровневую систему перекупки. В самом ее низу пребывали «бегунки» и «рысаки», скупщики черной валюты у иностранцев, от которых она попадала их кураторам. На самом верху этой пирамиды находились «купцы». Никто не знал их имен, так как действовали они под псевдонимами и только через многочисленных посредников.
Спекулянты называли 88 статью «бабочкой»
Самые хваткие и бесшабашные торговцы имели контакты с иностранцами, а в сфере их интересов были драгоценности. Контрабандисты шли на невероятные ухищрения, необходимые для ведения бизнеса. Валюту могли закладывать даже в тюбики зубной пасты.
Герои процесса
До мая 1960 года борьба с контрабандой и спекуляцией шла в «штатном» режиме. Все изменилось после достопамятного инцидента с Виктором Перло. Задетый Хрущев настоял на передаче всех дел, связанных с незаконными валютными операциями, из ведения МВД в Комитет государственной безопасности. Инициированная сверху кампания быстро дала плоды. В КГБ вышли на три основные фигуры черного рынка. Ими были Ян Рокотов (Ян Косой), Владислав Файбишенко (Владик) и Дмитрий Яковлев (Дим Димыч).
Рокотов, как и Яковлев, не просто занимался спекуляцией, но еще и являлся осведомителями в ОБХСС. Сотрудничая с органами, эти двое несколько лет сдавали «бегунков» и оставались безнаказанными. Безработный Рокотов был взят, когда попытался получить из камеры хранения чемодан, в котором хранились золотые монеты, валюта и рубли.
Ян Рокотов
Дмитрий Яковлев отличался тем, что имел высшее образование и числился в аспирантуре Института народного хозяйства им. Плеханова. 33-летний «купец» торговал с контрабандистами Ленинграда, Львова и Риги. При задержании Яковлев не сопротивлялся, а, напротив, пошел на сделку со следствием, в надежде на меньший срок выдав известные ему каналы спекуляции в столице.
Многие контрабандисты были осведомителями ОБХСС
Файбишенко же арестовали с поличным, обнаружив при нем английские фунты. Дома у спекулянта обнаружился тайник с валютой на полмиллиона рублей. Файбишенко, Яковлева и Рокотова приговорили к максимально возможному сроку — 8 годам заключения. Казалось, что история исчерпана, однако очень скоро у дела валютчиков появилось продолжение.
«За такие приговоры самих судей судить надо!»
Борьба с черным рынком велась не только на улице, но и на уровне Президиума Верховного Совета. По его решению срок наказания за незаконные валютные операции был увеличен до 15 лет. Троих «купцов» судили незадолго до того, и поэтому они счастливо избежали в два раза более сурового наказания. Улыбка фортуны, однако, оказалась обманчивой.
В конце 1960 года Хрущев отправился с визитом в Западный Берлин. На встрече с местными властями он сравнил город с «грязным болотом спекуляции», на что получил в ответ упрек, что «такой черной биржи, как ваша московская, нигде в мире нет!». Эпизод, очень похожий на недавнюю историю с экономистом Перло, напомнил Хрущева о наболевшем. Вернувшись на родину, он потребовал справку о состоянии дел в борьбе со спекулянтами. Вскоре в Кремль принесли соответствующую бумагу.
Едва ли 8-летний приговор для Рокотова — Файбишенко — Яковлева мог удовлетворить Хрущева. Через несколько дней на Пленуме ЦК КПСС он упрекнул в «бездействии» генерального прокурора Руденко. Для убедительности, как водится, Хрущев потрясал коллективным письмом рабочих (в этот раз с ленинградского «Металлиста»), полным недовольства из-за мягкого приговора. «За такие приговоры самих судей судить надо!», — подытожил первый секретарь ЦК. Результатом скандальной сценки стал второй процесс; трех спекулянтов приговорили к максимальным 15 годам. Так было отброшено повсеместное правило «закон не имеет обратной силы».
За мягкость первого приговора судья Громов был отстранен от должности
Но и после повторного суда процесс показался Хрущеву недостаточно показательным. Несовершенное советское законодательство было пересмотрено еще раз. В июле 1961 года Леонид Брежнев (тогда — председатель Президиума ВС СССР) подписал указ, по которому спекуляция стала наказываться в том числе и смертной казнью. Моментально началась подготовка к третьему суду, который приговорил Рокотова, Файбишенко и Яковлева к высшей мере.
Суд
22 июля 1961 году перед казнью Яков Рокотов написал Хрущеву покаянное письмо: «Я приговорен к расстрелу. Преступление мое заключается в том, что я спекулировал иностранной валютой и золотыми монетами. Ко мне два раза применяли обратную силу закона… Я очень прошу Вас сохранить мне жизнь. Во многом я заблуждался. Сейчас я переродился и совершенно другой человек. <…> Мне 33 года, я буду полезным человеком для советского государства. <…> Ведь я не убийца, не шпион, не бандит. Сейчас прояснился ум у меня, я хочу жить и вместе с советскими людьми строить коммунизм. <…> Очень прошу помиловать меня».
Просьбы эффекта не возымели. Со второго суда процесс стал носить характер показательного. Заключительное заседание освещалось в прессе с беспрецедентным масштабом. Рабочие ленинградского «Металлиста», как и другие жители страны, надолго запомнили фамилии «тунеядцев» и «отщепенцев», мешавших СССР строить коммунизм.
В столичных городах, куда наезжали иностранцы, в 60-х уже сформировался теневой валютный рынок. Поскольку руководители государства, как обычно в России, «страшно далеки были от народа», то узнавали многие вещи о своей стране от иностранцев. Сначала весной 1959 года А.И. Микояну пожаловался американский экономист Виктор Перло, что к нему на московских улицах пристают какие-то темные личности, предлагающие продать валюту. Потом другой иностранец, публицист Альберт Кан, высказал свое недовольство партидеологу Суслову. «Как же так, в социалистической стране безнаказанно промышляют валютчики - спекулянты».
Валютчики-спекулянты в социалистическую идеологию действительно не вписывались и портили имидж Страны Советов. А потому Суслов устроил разгон руководству МВД, что оно не может справиться с валютчиками, и поручил КГБ показать пример братьям меньшим. В системе КГБ СССР была создана Служба по борьбе с контрабандой и незаконными валютными операциями, а ее первым начальником назначен Сергей Михайлович Федосеев.
Он очень интересно описывал ситуацию по борьбе с незаконными валютными операциями в то время:
«Думаю, нелишним будет рассказать, что представлял из себя этот самый «черный рынок».
Его сердцем была улица Горького - от Пушкинской площади до отелей «Националь» и «Москва» (на жаргоне - «плешка»). Каждый день, в дождь и в мороз, валютчики выходили на «плешку» в поисках потенциальных продавцов-иностранцев. Охота шла преимущественно ночью.
Не подумайте, что это было просто беспорядочное скопление фарцовщиков. Существовала жесткая иерархическая лестница. Основная группа - «бегунки» и «рысаки» - скупали валюту на «плешке», на центральных площадях, в универмагах, гостиницах и на выставках. Собранный улов они передавали «шефам». Те, в свою очередь, «купцам».
«Купцы» были тщательно законспирированы. Знало их ограниченное число людей, да и то под кличками. Сами они в контакты с иностранцами старались не вступать. Боялись засветиться.
Правда, по агентурным сообщениям мы знали, что главные силы «черногорынка» - «купцы» и иностранные контрабандисты - нередко находили друг друга и заключали своеобразные договора о сотрудничестве. В дальнейшем они поддерживали связь через посредников.
Основными поставщиками валюты были именно иностранцы. Из общего числа задержанных в 1959-м и в начале 1960 года контрабандистов, которые пытались тайно провезти товары через границу, 65% составляли граждане других стран. (Соответственно, 1680 из 2570.)
Под видом туристов и коммерсантов в СССР проникали профессиональные контрабандисты, поддерживающие тесные контакты с московскими и ленинградскими «купцами».
Большими партиями они сбывали им валюту, золотые часы, драгоценности.
Активно использовались каналы связи с соседними государствами. Из Польши, например, поступали золотые монеты царской чеканки, которые высоко ценились на «рынке».
Золотые монеты были едва ли не самым ходовым товаром. «Теневики» и прочие «акулы» считали, что вкладывать средства в золото - надежнее всего.
Московские «купцы» расширяли пути доставки «золотых» в Союз как только могли. Большое распространение получило использование в этих целях арабских офицеров, которые учились в СССР. Два раза в год им предоставляли отпуск. Арабы по дешевке покупали в Швейцарии червонцы и нелегально доставляли в Союз.
Как правило, через границу они провозили их в специальных потайных поясах, в каждом из которых можно было спрятать до 500 монет.
(Помню, осенью 1960 г. от надежного источника мы узнали, что в СССР возвращается группа арабских военных. Известно было и то, что в Швейцарии они встречались с тамошними контрабандистами. При обыске в «Шереметьеве» у 18 офицеров было изъято более 20 килограммов золотых монет. После этого «арабский канал» значительно сбавил темп).
Уже очень скоро Службе были известны имена «королей» «черного рынка». Действовали они с большим размахом, обладали крепкой хваткой. Взять над ними верх - задача не из легких. Основными фигурами были Ян Рокотов по кличке Ян Косой, Владислав Файбишенко (он же Владик) и Дмитрий Яковлев (ДимДимыч).
Расскажу о каждом.
Рокотов. Свой путь в коммерцию он начал еще учась в школе. Спекулировал фотопринадлежностями. Затем переключился на мелкую фарцовку.
Постепенно Рокотов поднялся. Он перестал заниматься скупкой контрабанды лично, одним из первых начав привлекать «бегунков» - как правило, молодых людей, ищущих легкого заработка. Сам Рокотов предпочитал оставаться в тени.
День «короля» строился так: спал он до полудня, вызывал такси и ехал обедать в один из ресторанов, затем толкался на «плешке». Вечер завершался ужином в первоклассном ресторане. Он любил кутить, часто менял любовниц. Жил на широкую ногу.
При этом по отношению к близким людям был чрезмерно скуп и безразличен. Когда его отец лежал в больнице после ампутации обеих ног, он ни разу не навестил его, дабы не вводить себя в «излишние расходы».
Так же, как и Рокотов, 24-летний Владислав Файбишенко начал карьеру крупного валютчика с мелкой фарцовки, которой стал заниматься еще в 1957 году. Хотя Файбишен-ко был самым молодым среди московских «купцов», он не уступал им ни в хватке, ни в масштабах, а нередко даже превосходил.
Яковлев имел университетское образование, учился в аспирантуре Института народного хозяйства им. Плеханова. Он вырос в интеллигентной, обеспеченной семье. Ему сулили большое будущее, однако этот импозантный мужчина с хорошими манерами выбрал иной путь. В 1958 году он начал активно подвизаться в валютном бизнесе».
«Валютные короли» действовали очень осторожно. Рокотов как зеницу ока берег чемодан, в котором хранил валютные ценности. Он постоянно перепрятывал его на квартирахи в камерах хранения. Ян Косой слежку чувствовал за версту. Поэтому выследить, когда и куда он пойдет за своим заветным чемоданом, было очень сложной задачей. Но оперативники КГБ с ней справились блестяще. Сергей Михайлович Федосеев о задержании Рокотова рассказывал так:
«Прошло несколько дней. Рокотов вновь приехал на Комсомольскую площадь, пообедал в ресторане Ярославского вокзала. Сел в пустой вагон электрички и отправился в сторону Загорска. Но на станции Пушкино перед самым отправлением поезда он раздвинул локтями закрывающиеся двери и выскочил на платформу. С величайшими предосторожностями Ян Косой вернулся на вокзал (через Мытищи, ВДНХ). Увидев, что слежки за ним нет - а мы действительно ее сняли, опасаясь, что Рокотов не придет за чемоданом, - он вошел в камеру хранения. Люди, находящиеся там, не вызвали у него подозрений.
Подошла его очередь. Старик-приемщик в массивных очках взял у Рокотова квитанцию и направился искать багаж.
Неожиданно у стойки возник мужчина с двумя парами новых лыж. «Можно у вас лыжи оставить до вечера?» - спросил он у приемщика.
«Подождите, я занят», - ответил старик и протянул Рокотову чемодан. В ту же секунду. Ян Косой почувствовал, как его левую руку заломил за спину обладатель лыж. На правую ловко навалился парень, только что мило разговаривавший с молодой девушкой.
Рокотов взревел. «Это не мой! Ты что, дед, ослеп?! У меня черный был», - закричал он. Но трюк не удался.
«Перестаньте ломать комедию, Ян Тимофеевич», -раздался голос сотрудника, дежурившего в камере много дней.
В отчаянии Рокотов начал сползать на колени. Его подхватили. «Боже, какой я кретин», - застонал он. От волнения «купец» даже прокусил себе пальцы».
Вскоре с поличным был задержан Файбишенко. При нем оказалось 148 золотых английских фунтов и большая сумма рублей.
А на обыске в его квартире сотрудникам КГБ удалось найти тайник в ножке платяного шкафа, где было спрятано валюты почти на полмиллиона рублей.
А потом при получении контрабандной посылки из Финляндии со спрятанной в резиновых сапогах партией женских золотых часов был задержан и Яковлев.
Всем задержанным за валютные махинации грозил максимальный срок в восемь лет лишения свободы. Но оказалось, прописанный в УК постулат, что закон не имеет обратной силы, в СССР не действует.
Обстоятельства этой истории бывший начальник Службы по борьбе с контрабандой и незаконными валютными операциями Сергей Федосеев описывал так:
«В конце I960 года тогдашний «первый» Н.С. Хрущев был с визитом в Западном Берлине. Распалясь из-за чего-то, упрекнул местные власти за то, что «город превратился в грязное болото спекуляции». В ответ кто-то из западников сказал: «Такой черной биржи, как ваша московская, нигде в мире нет!»
По возвращении домой Хрущев потребовал от КГБ справку о том, как ведется борьба с валютчиками и контрабандистами. Делать доклад поручили мне.
Председатель КГБ при СМ СССРА.Н. Шелепин всячески инструктировал меня перед встречей. «Главное, - говорил он, - не увлекайтесь, а спокойно и сжато изложите обстоятельства дела».
31 декабря я отправился в Кремль. На носу был Новый год, но настроение у менябыло далеко не праздничное. Миссия предстояла сложная.
Первую часть доклада, посвященную общим характеристикам «черного рынка», Хрущев, однако, воспринял нормально. Время от времени даже бросал оживленные реплики.
Но когда речь зашла о деле Рокотова - Файбишенко, его словно подменили.
«Какое наказание ждет их?» - спросил Первый секретарь. «Восемь лет», - ответил я.
Дело в том, что незадолго до этого Указом Президиума Верховного Совета СССР срок наказания за незаконные валютные операции был увеличен до 15 лет. Но поскольку Указ приняли уже после ареста «купцов», такая мера могла быть применена к ним лишь при условии, что закону будет придана «обратная сила». Я попытался объяснить Хрущеву, что это противоречит общепринятой юридической практике, но он меня не слушал.
«Обожглись на молоке, теперь на воду дуете, - раздраженно бросил Хрущев. - Высокая кара за содеянное должна образумить, устрашить других. Иначе это зло приобретет угрожающие государственные размеры».
Спустя несколько дней состоялся Пленум ЦК КПСС. В своем заключительном слове Первый секретарь заговорил о деле валютчиков как о примере «несовершенства» советского законодательства. Требуя повести жесткую борьбу с «черным рынком», он ссылался на письмо рабочих ленинградского завода «Металлист», выражавших возмущение мягким сроком. Рабочие требовали «решительно покончить с чуждыми обществу тенденциями».
«Вот что думает рабочий класс об этих выродках!» - воскликнул Хрущев. И подверг резкой критике Генерального прокурора Р.А. Руденко за «бездействие».
- Не думайте, что ваша должность пожизненна, - пригрозил он прокурору. Потом перекинулся на председателя Верховного Суда СССР A.M. Горкина.
Команда «фас» была дана. (Выступая на городском митинге в Алма-Ате, Хрущев заявил: «Да за такие приговоры самих судей судить надо!») В Аппарате ЦК КПСС была спешно подготовлена записка в Политбюро, где обосновывалось изменение статей Уголовного кодекса вплоть до смертной казни за незаконные валютные операции.
1 июля 1961 года председатель Президиума ВС СССР Л.И. Брежнев подписал Указ «Обусилении уголовной ответственности за нарушение правил о валютных операциях». Генпрокурор Руденко моментально подал протест на «мягкость» приговора, вынесенного Мосгорсудом Рокотову - Файбишенко. Дело принял к рассмотрению Верховный суд РСФСР.
Заседание длилось два дня. Журналистов пришло так много, что всех их даже не удалось разместить в зале. Судьи отлично справились с установкой. Рокотов и Файбишенко были приговорены к расстрелу.
Вслед за ними высшую меру наказания получил и Яковлев. Невероятно, но факт: руководство КГБ поддержало мое предложение подготовить письмо на имя Генерального прокурора с просьбой не предавать Яковлева смертной казни. Во-первых, тот признал себя виновным. Во-вторых, сообщил множество ценных сведений и тем помог органам. Кроме того, Яковлев был сильно болен. Он страдал туберкулезом легких, обострившимся под воздействием наркотиков.
Но прокуратура отклонила нашу просьбу. Яковлев был расстрелян. И тогда, и сейчас я считал и считаю, что наказание было слишком суровым. К сожалению, правосудие не посмело ослушаться воли Первого секретаря.
То, за что их поставили к стенке, через 30 лет стало считаться более чем благопристойным занятием».
А вообще 60-е годы стали, пожалуй, самыми урожайными на разоблачение крупных валютчиков.
Валютчики всегда считались особой кастой преступного мира в России. Изощренные дельцы, умные, хитрые, осторожные, подчас наглые, они занимались своим криминальным бизнесом невзирая на любые катаклизмы, происходящие в стране. Они выживали и в вихре революций, и в безжалостные годы сталинских репрессий, и в суровое военное время. Их не могла остановить ни любая тяжесть наказания, ни возможность быть поставленным к стенке, ни вероятность сгнить в лагерях. Жажда наживы и любовь к золоту превалировала в них над любой опасностью.
Наверное, есть нечто притягательное для людей от вида золота и драгоценных камней, если ради них они готовы были рисковать собственной жизнью и продавать душу дьяволу. Государство жестко защищало свою монополию над валютными операциями и с валютчиками не церемонилось. В 1962 году специальным указом была внесена поправка в Уголовный кодекс, предусматривающая высшую меру за незаконные валютные операции.
Понятно, что крупных валютчиков в стране было не так много. А потому каждое задержание их становилось событием. Основная же масса людей, попадавших в милицейские сети за куплю-продажу валютных ценностей, были новичками-любителями, сумевшими где-то своровать или добыть драгоценные металлы или камни и решившими их продать. Однако даже их не следует считать глупыми дилетантами. Начинающие валютчики тоже всячески пытались конспирироваться и осторожничали при проведении сделок. Вероятно, многие из них даже мечтали со временем превратиться в матерых валютчиков, поскольку молва приписывала тем легкое богатство и красивую жизнь. Поэтому даже любителей в этом криминальном бизнесе не следует представлять в виде легкой добычи для оперативников БХСС. Их задержание тоже требовало детальной подготовки спецопераций и обязательного изъятия валютных ценностей. В работе по линии валютных операций для сотрудников БХСС негласно бытовало правило: есть изъятие - есть уголовное дело, нет - отказной материал. Так что за каждой удачно проведенной операцией по валютчикам обязательно стояло оперативное искусство сотрудников милиции.
Евгений Сергеевич Воробьев, который на протяжении многих лет возглавлял следственный аппарат УВД Свердловской области, рассказал, что знаменитый ныне в связи с торговлей наркотиками цыганский клан Оглы был весьма известен еще 40 лет назад. Только тогда его представители слыли не наркобаронами, а крупными теневыми золотодельцами. Именно с ними связано одно из самых громких уголовных дел 60-х, расследованием которого руководил Евгений Воробьев. А история его такова.
Николай и Савелий Оглы наладили связи с Сусуманским прииском в Магаданской области. Там при съеме породы с драг похищался золотой песок, который специальные курьеры доставляли в Свердловск братьям Оглы. А те уже перепродавали его дальше в кавказские республики. Бизнес процветал и приносил его организаторам сумасшедшие по тем временам прибыли. Изобличить данную преступную группу было непросто, это удалось сделать только благодаря применению новейших научных разработок. Так, было известно, что курьеры, в основном женщины, перевозят золото в лифчиках. Одну такую даму задержали, но драгоценного металла у нее при себе не оказалось. Зато посредством лазерных исследований мельчайшие крупицы золота обнаружили у нее в чашечках лифчика. А экспертиза, проведенная пробирным надзором, дала заключение, что золото такого химического состава добывается на Сусуманском прииске.
Операция по задержанию преступников была проведена с привлечением большого количества сотрудников милиции одновременно в Магаданской, Челябинской и Свердловской областях. Несмотря на уличающие показания свидетелей, Николай и Савелий Оглы «пошли в отказ». И, что особенно плохо, золотого песка у них при обыске не нашли. Пришлось еще дважды проводить у них дома обыск. И на третий раз милиционеры, наконец, были вознаграждены за свое упорство. Им удалось обнаружить бидон и поллитровую бутылку, набитые золотым песком. Общий вес изъятого драгметалла составил 26 килограммов!
Всего же по тому делу было установлено, что преступники похитили с приисков свыше сорока килограммов драгоценного металла. Мероприятия по задержанию участников преступной группы и изъятию у них похищенного золота проводились, кроме Свердловской, Челябинской и Магаданской областей, еще в Перми, Риге, Саратове, Ереване, Сухуми, Ташкенте, Баку и других городах страны.
Не секрет, что хищения золота, изготовление «левых» ювелирных изделий и спекуляция стали источником наживы или, как сейчас принято говорить, источником финансирования для многих организованных преступных группировок.
В 1963-м одну такую интернациональную криминальную группировку численностью в полтора десятка человек взял в разработку ОБХСС УООП Свердловской области. Основу ее составляли татары, русские, чеченцы и азербайджанцы. Многие ранее уже были судимы за хищения золота, но не оставили своих занятий. Примерно половина членов преступной группировки были жителями поселка Черноисточинское, что под Нижним Тагилом. В том районе располагались золотые прииски, с которых старатели похищали драгоценный металл. Но нечестные на руку старатели являлись только первым звеном в криминальной цепочке.
Основным фигурантом разработки, а позже и уголовного дела стал ранее судимый Аглулла Хусанов, электрик Управления механизации Тагилстроя, который параллельно с основной работой в период с 1958 по 1966 год активно занимался скупкой похищенного золота у старателей. В частности, ему в ходе следствия инкриминировалась скупка 3834 граммов золотого песка, который он с немалой выгодой для себя перепродал жителям солнечного Азербайджана. Также оперативникам ОБХСС удалось «раскопать» еще один любопытный эпизод преступной деятельности Хусанова. Оказывается, он незаконно купил клад из 270 золотых монет, найденных неким Мезенцевым при рытье траншеи в Нижнем Тагиле. Монеты Аглулла также сбыл азербайджанским барыгам.
Расследованием этого уголовного дела занимались старшие следователи УООП Свердловской области Истомин и Каратаев. В ноябре 1966 года обвинительное заключение утвердил прокурор области государственный советник юстиции Н. Кдинов. Хусаинов и четверо его подельников: старатель Иван Белых, Таисья Кривенкова, продавшая 500 граммов золотого песка, похищенного ее мужем, перекупщики: азербайджанец Эмирах Векилов и чеченец Дуда Бугаев были осуждены.
О масштабах деятельности криминальных группировок, занимавшихся золотом, можно судить хотя бы на примере преступления, раскрытого в 1964 году ОБХСС УООП Свердловской области майором милиции Владимиром Кашутиным и начальником валютного отделения Иваном Морозовым.
В 1963 году в ОБХСС УООП Свердловской области поступила оперативная информация о том, что бригада старателей в составе Алексея Промышленникова, Александра Казакова, Петра Уварова и других добывает на отвалах Лениногорского полиметаллического комбината в Казахстане промышленное золото, часть которого в кассу прииска не сдает, а нелегально продает скупщикам.
В ходе разработки выяснилось, что Промышленников организовал бригаду старателей в основном из родственников, своих товарищей: Уварова, Орлова, Дубинина и других. Его люди занимались работами по добыче золота из производственных отходов предприятий цветной металлургии Свердловской, Оренбургской, Челябинской областей и ряда районов Казахстана. При этом по договоренности с членами артели, часть золота утаивалась от государства и сбывалась скупщику Исаеву, а также зубным техникам Столбову, Краеву, Порошину и другим.
По данному делу на оперативный учет было поставлено 37 человек, которых, согласно нынешней терминологии, можно назвать межрегиональной организованной преступной группой. Не случайно расследованием уголовного дела занималась Прокуратура РСФСР. И то, какую титаническую работу пришлось проделать оперативникам ОБХСС и следователям Прокуратуры для ее разоблачения, впечатляет даже сейчас. Оперативно-следственные мероприятия проводились одновременно в разных областях страны. Была проверена деятельность старателей за 13 лет - с 1951 по 1963 год. В результате было установлено, что за этот период они похитили 41 кг 417 г шлихового золота и 42 кг 406 г золотосодержащих продуктов всего на сумму 320 108 рублей.
И надо сказать, что оперативникам и следователям удалось обеспечить возмещение ущерба. При задержании и обысках у преступников было изъято 27 кг шлихового золота и 42,5 кг золотосодержащих продуктов на общую сумму 172 673 рубля. Кроме этого, у них были изъяты ценности и наложен арест на сумму 210 045 рублей.
Но, пожалуй, самое показательное «золотое» дело - это уголовное дело по хищению золота с приисков северных районов СССР. Особенно «прославился» по этому делу Сусуманский прииск в Магаданской области. На похищенном с него золоте делали огромные состояния этнические преступные группировки. Однако за счет слаженных действий подразделений ОБХСС разных областей и республик СССР систему незаконных махинаций с драгоценным металлом удалось сломать. Вот лишь один небольшой эпизод из масштабной многоходовой операции по разоблачению перекупщиков золота.
Оперативникам свердловского ОБХСС удалось получить информацию о некоем «золотом» спекулянте Закиеве, проживающем в Хасавюрте. С помощью местной милиции организовали у него обыск и обнаружили арифметические расчеты с записями незаконных операций. Припертый к стенке неопровержимыми уликами, Закиев сознался, что скупил у проживающих в Назрани ингушей Исрапила Нальгиева и Сулеймана Гапурхоева 590 г золота, которое перепродал одному ювелиру в Андижане.
Гапурхоева и Нальгиева тут же задержали и этапировали в г. Свердловск. Вскоре выяснилось, что сотрудники ОБХСС Сусумайского РОМ Магаданской области параллельно занимаются разработкой братьев задержанного Исрапила Нальгиева - Ильеза и Магомета, за скупку 451 грамма похищенного с прииска золотого песка.
В общем, ниточка потянулась все дальше, дальше, и постепенно сотрудникам милиции удалось распутать весь клубок сложной аферы.
Богата земля русскими самоцветами. Каких только драгоценных камней не хранится в ее подземных кладовых. Вот только эти богатства зачастую манят нечистых на руку людей. В середине 60-х свердловским оперативникам удалось раскрыть преступную группу, занимавшуюся хищениями в Свердловской области и других регионах СССР рубинов и корундового сырья.
Реализация оперативных материалов началась с задержания в аэропорту «Кольцове» жителя Хасавюрта Дагестанской АССР Закиева, у которого было изъято 409 рубинов. В связи с масштабностью деятельности преступников следствие по уголовному делу возглавил следователь по особо важным делам Прокуратуры СССР Шмаров. Оперативникам и следователям удалось задержать и остальных членов преступной группы. Всего по делу проходило 18 обвиняемых. Большинство из них получили различные сроки лишения свободы.
В 1965 году оперативникам ОБХСС УМ г. Свердловска удалось вывести на чистую воду одну весьма внушительную группу валютчиков. Разработкой ее занимался начальник 3-го отделения ОБХСС Владимир Струнин. И даже сегодня чувствуется, как ему непросто было проникнуть в хитросплетения действий валютчиков. Ох, как тогда было все запутано.
Возле ювелирных магазинов постоянно крутились какие-то темные личности, которые быстро находили между собой общий язык для совместного обогащения:
- приемщики скупочного пункта магазина «Кристалл» на протяжении 1960-1965 гг. организовали скупку золота и бриллиантов у населения без оформления квитанций. Эти ценности они потом перепродавали спекулянтам-валютчикам В. Гаспаряну, супругам Левкоевым и другим.
- спекулянты-валютчики, в свою очередь, сбывали золото, монеты и бриллианты в Тбилиси, Сухуми, Ереване и других городах. Некоторые ценности им удавалось перепродать и в Свердловске. Так, Есьма Левкоева покупала у приемщика «Кристалла» Леонида Печенкина золотые монеты царской чеканки и перепродавала их зубному врачу Василию Ежову, занимавшемуся частной зубопротезной практикой;
- рабочие ювелирно-гранильной фабрики похищали бриллианты и сбывали их частично знакомому скупщику в «Кристалл», частично - спекулянтам.
В общем, народу в валютных махинациях было задействовано немало. Только по этому делу было привлечено к уголовной ответственности 20 человек, 12 из них арестованы до суда. В ходе следствия было установлено, что они нанесли ущерб советской денежно-кредитной системе, изъяв из оборота государства валютных ценностей на сумму 7705 рублей и похитив с ювелирно-гранильной фабрики 133 бриллианта и алмаза общим весом более 50 карат на сумму в 15 957 рублей.
В 1966 году была поставлена точка и в еще одном уголовном деле в отношении валютчиков. Старшему оперуполномоченному ОБХСС УООП области Михаилу Шуракову удалось разоблачить еще одну весьма внушительную и разветвленную группу расхитителей и перекупщиков промышленного золота и драгоценных камней из 24 человек. Надо сказать, что группа получилась весьма интернациональная. В результате проведенных оперативно-следственных мероприятий у преступников было изъято: 829 рубиновых камней, 1511 г корундового сырья, ценностей из золота и драгоценных камней на 590 рублей, наличныхденег 1554 рубля и описано имущества на сумму 25 тысяч рублей. Судебной коллегией по уголовным делам Свердловской области к различным срокам наказания было осуждено 20 человек из числа участников этой преступной группы.
Олег Логинов
1961 год в истории СССР оказался богатым на эпохальные события. В апреле Юрий Гагарин стал первым в мире человеком, побывавшим в космосе, в октябре Никита Хрущев на XXII съезде КПСС пообещал советским гражданам построение коммунизма к 1980 году.
Эпохальным стал и судебный процесс по «делу Рокотова - Файбишенко - Яковлева» - первое в истории Страны Советов дело о незаконных валютных операциях в особо крупных размерах.
В начале 1959 года один из руководителей страны Анастас Микоян на встрече с иностранной делегацией услышал неожиданные жалобы - гостям Советского Союза не дают прохода некие молодые люди, предлагающие продать им валюту, а также иностранные вещи.
Озадаченный Микоян пообещал разобраться. Как оказалось, Анастас Иванович был далеко не первым представителем власти, кому иностранцы жаловались на домогательства скупщиков валюты.
Обсуждение данного вопроса было вынесено на высший уровень.
Здравствуй, красивая жизнь!
В 1950-х сталинскую эпоху в СССР сменила «оттепель». Отношения с Западом улучшились, к нам поехали иностранные туристы, на Запад стали выезжать советские граждане - в основном, артисты, писатели, спортсмены, работники компаний, сотрудничающих с иностранными фирмами.
Новые веяния быстро уловили молодые люди, выбивавшиеся из рядов строителей светлого будущего. Этих граждан не манили космические дали, не вдохновляло освоение целины и даже строительство коммунизма в целом.
«Отщепенцев» манили прелести Запада: яркие одежды, современная музыка, рестораны, машины, яхты, доступные красотки… В общем все, что оставалось по ту сторону «железного занавеса».
Предприимчивые мечтатели взялись за построение своего «собственного Запада для личных нужд», используя для этого возможности, которые предоставляло новое время. Скупая у иностранцев вещи, а также валюту по курсу, значительно выше государственного. Затем валюту перепродавали советским гражданам, выезжающим за рубеж, а вещи - модникам, мечтающим выглядеть, как иностранцы.
Прибыль от подобных операций позволяла жить на широкую ногу, насколько это вообще было возможно в СССР времен Никиты Хрущева.
КГБ начинает действовать
Деятельность «валютчиков» и «фарцовщиков» обрела широкий размах в 1957 году, во время Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве. Всего за два года это явление достигло таких размеров, что борьбу с ним обсуждали на уровне Президиума ЦК КПСС.
Советские лидеры пришли к выводу, что МВД борьбу с «валютчиками» проиграло вчистую, и передало решение вопроса самой мощной силовой структуре - Комитету государственной безопасности.В КГБ был создан специальный отдел, под контроль которого перешли дело о контрабанде и валютных операциях.
Чекисты принялись за изучение новой сферы. Главным местом деятельности «фарцовщиков» и «валютчиков» была так называемая «плешка» - часть московской улицы Горького от Пушкинской площади до отелей «Националь» и «Москва».
Здесь «фарцовщики» вели активную работу по завязыванию полезных связей с иностранцами.
От «бегунков» до «королей»
Существовало несколько специализаций работников «черного рынка». Низшую группу составляли «бегунки» и «рысаки» - лица, которые занимались непосредственной скупкой небольших сумм в валюте у иностранцев. Добычу у них покупали «шефы», которые перепродавали улов «купцам».
Наверху этой иерархической лестницы находились «короли» - тщательно законспирированные руководителей этой «бизнес-империи».
Лично «короли» проводили только самые масштабные операции с иностранцами, когда речь шла о суммах, измерявшихся в десятках и сотнях тысяч рублей.
Чекисты не разменивались по мелочам, ведя целенаправленную охоту на «королей».
Так в поле их зрения оказались «Косой», «Владик» и «Дим Димыч» - Ян Рокотов , Владислав Файбишенко и Дмитрий Яковлев .
Из этих фигур наиболее интересным персонажем был Ян Рокотов.
От рождения будущий валютный магнат носил фамилию Орликов, и происходил из семьи большевиков с дореволюционным стажем. Это, однако, не уберегло молодого человека от обвинений в контрреволюционной деятельности по статье 58, на основании которых в 1947 году он был осужден к восьми годам лишения свободы.
Рокотов Ян Тимофеевич 1927 год рождения. Фото сделано в КГБ 1961 год. Фото: Commons.wikimedia.org
Подпольная империя
Отсидев семь, в 1954 году он вышел на свободу с полной реабилитацией и разочарованием в советских идеалах. Сменив фамилию, он три года он занимал должность мелкого советского чиновника, но в 1957 году уже упоминавшийся Всемирный фестиваль молодежи и студентов пробудил в нем предпринимательскую жилку. Начав с мелкой фарцовки, Рокотов быстро понял, что большой доход может принести только хорошо организованная и выстроенная система.
Именно Рокотов придумал использовать труд «бегунков» - молодых людей, которые за сравнительно небольшой заработок выполняли за будущего «короля» «работу в поле».
Выстроив систему и наладив связи, за два года «Косой» превратился в подпольного миллионера и легенду «плешки».
Рокотов посещал лучшие рестораны, менял любовниц, роскошно одевался - словом, позволял себе все, что можно было получить в рамках советской системы.
Для прикрытия своей деятельности он стал милицейским осведомителем, сдавая некоторых коллег с мелким оборотом или даже собственных «бегунков», обеспечивая, таким образом, лояльность милиции по отношению к своей деятельности.
Чемодан ценой в 1,5 миллиона долларов
Ту часть своего капитала, что не находилась в обороте постоянно, Рокотов держал в валюте и золотых монетах. Поскольку сдать это все на хранение банк у «короля» возможности не было, его заменил чемодан, подобный тому, что использовал герой Ильфа и Петрова подпольный миллионер Корейко.
Как и чемодан литературного персонажа, чемодан Рокотова кочевал с места на место, при соблюдении хозяином правил строжайшей конспирации.
Чекисты охотились на заветный чемодан Рокотова несколько месяцев, причем однажды валютчик посрамил «охотников», подсунув им вместо желаемого кейс с …мочалкой и куском хозяйственного мыла.
И все-таки долго водить за нос КГБ Рокотов не смог - однажды его взяли с поличным в момент получения заветного чемодана в вокзальной камере хранения на Комсомольской площади.
Буквально на следующий день взяли самого юного из крупных валютчиков, Владислава Файбишенко .
Затем на передаче контрабанды взяли и «Дим Димыча» - Дмитрия Яковлева .
В отличие от Рокотова и Файбишенко, Яковлев на сотрудничество со следствием пошел сразу, охотно раскрывал все схемы и историю «черного рынка».
33-летний аспирант Института народного хозяйства, выходец из обеспеченной интеллигентной семьи, Яковлев тратил все свои доходы на свою главную страсть - приобретение антиквариата. Валютные операции и контрабанда были для него средством пополнения коллекции предметов искусства.
В ходе расследования дела валютчиков были вскрыты незаконные операции, оборот которых оценивался в несколько десятков миллионов советских рублей.
Только у одного Яна Рокотова было изъято различных ценностей на сумму в 1,5 миллиона долларов США.
Плевок в Никиту Сергеевича
Комитет государственной безопасности имел все основания для гордости - в кратчайшие сроки, к осени 1960 года, воротили «черного рынка» были изобличены и арестованы.
По действующему на тот момент в Советском Союзе законодательству Рокотову, Файбишенко и Яковлеву грозило от 3 до 8 лет лишения свободы. Но тут в дело вмешалась большая политика…
В конце 1960 года Никита Хрущев отправился с визитом в Берлин. В городе, разделенном на Восточную и Западную часть, контролируемую двумя противоборствующими военными блоками, процветала нелегальная торговля, и советский лидер патетически воскликнул: «Берлин превратился в грязное болото спекуляции!»
Один из берлинских чиновников, уязвленный такой оценкой, огрызнулся: «Такой черной биржи, как ваша московская, нигде в мире нет!»
Для Хрущева эти слова были подобны плевку в лицо. Не отличавшийся уравновешенностью советский лидер назначил рассмотрение вопроса о борьбе с «валютчиками» и «фарцовщиками» на Президиуме ЦК КПСС.
В одном из залов Кремля для руководителей государства устроили выставку предметов и ценностей, изъятых в ходе расследования дела.
«Обожглись на молоке, теперь на воду дуете!»
31 декабря Хрущев посетил эту выставку, причем экскурсоводом выступал Председатель КГБ Шелепин . После этого Президиум ЦК КПСС заслушал доклад КГБ о расследовании дела.
Посвященные знали: ожидается буря. И она действительно разразилась. Хрущев, перебив докладчика, задал вопрос: «Что ждет Рокотова и Файбишенко?» Ему ответили: лишение свободы на срок от 3 до 8 лет. Указ Президиума Верховного Совета СССР вводил ответственность за незаконные валютные операции в виде лишения свободы на срок до 15 лет, однако он вступил в силу уже после ареста «фарцовщиков», а закон обратной силы не имеет.
Хрущева это привело в ярость. Его пытались успокоить другие члены Президиума, но Никита Сергеевич ничего слушать не хотел. В этот момент в нем словно ожил молодой Хрущев из 1930-х годов, который в период «большого террора» столь рьяно рвался карать «врагов народа», что унимать этот порыв приходилось лично товарищу Сталину.
«Обожглись на молоке, теперь на воду дуете!», - гневно бросил Хрущев соратникам. Стало понятно, что в «дело валютчиков» он намерен вмешаться лично.
Московский городской суд, руководствуясь законодательством, приговорил Рокотова и Файбишенко к максимально возможному сроку - 8 лет лишения свободы.
Но на Пленуме ЦК КПСС Хрущев сообщил, что получил письмо рабочих ленинградского завода «Металлист», которые выражали возмущение мягкостью решения Мосгорсуда. Потрясая письмом рабочих, советский лидер потребовал от Генеральной Прокуратуры и Верховного Суда СССР пересмотра дела.
Под давлением Хрущева Мосгорсуд после нового рассмотрения дела вынес Рокотову, Файбишенко новый приговор, в соответствии с внесенными в законодательство изменениями - 15 лет лишения свободы.
От расстрела не спасло даже заступничество главного чекиста
Но неистового Никиту Сергеевича уже было не остановить. На митинге в Алма-Ате Хрущев снова завел разговор о «деле Рокотова». «Вы читали, какую банду изловили в Москве? И за все ее главарям дали по 15 лет. Да за такие приговоры самих судей судить надо!», - гневно отрубил партийный лидер.
В Президиум ЦК КПСС было внесено предложение о новом изменении наказания за незаконные валютные операции. 1 июля 1961 года Председатель Президиума Верховного Совета СССР Брежнев подписал указ «Об усилении уголовной ответственности за нарушение правил о валютных операциях», согласно которому статья 88 УК РСФСР «Нарушение правил о валютных операциях» стала предусматривать применение исключительной меры наказания - смертной казни.Стоит ли говорить, что «дело валютчиков» было снова пересмотрено? Верховный суд РСФСР приговорил Яна Рокотова, Владислава Файбишенко и Дмитрия Яковлева к расстрелу. Заодно пострадал председатель Мосгорсуда Громов - за приговор, вынесенный в соответствии с законом, его сняли с работы.
Апелляции и прошения о помиловании были отклонены. Дмитрию Яковлеву не помогло даже личное заступничество председателя КГБ СССР Шелепина - учитывая сотрудничество «Дим Димыча» со следствием, чистосердечное признание и тяжелую болезнь, главный чекист просил помиловать осужденного.
Однако даже официальное обращение КГБ СССР было отклонено Генпрокуратурой. Рокотов, Файбишенко и Яковлев были расстреляны в Бутырской тюрьме.
Негероическая история
Джинсы Rokotov & Fainberg, США Нью-Йорк, 2013. Фото: Commons.wikimedia.org
Спустя полвека после казни Ян Рокотов и его подельники часто рассматриваются как выдающиеся предприниматели, уничтоженные советской системой. В 2013 году появилась информация о том, что в Нью-Йорке эмигрантами из СССР основана фирма по производству джинс Rokotov & Fainberg, название которой дано в память о погибшем «финансовом гении».
Образ Рокотова, Файбишенко и Яковлева романтизируется, им посвящают книги, документальные и художественные фильмы.
Такой подход вряд ли можно считать корректным. Пока миллионы советских граждан строили экономическое могущество страны, живя в рамках пусть несовершенного, но все-таки закона, «валютчики» и «фарцовщики» ради личного обогащения на этот закон плевали.
Пройдет несколько десятилетий, и их последователи, также плюя на закон, начнут сколачивать на постсоветском пространстве свои олигархические империи, чье могущество базируется на разорении и обнищании миллионов людей, привыкших жить по закону.
Вряд ли подобными людьми стоит восхищаться и ставить их в пример, если мы действительно хотим жить в правовом государстве.
Другое дело, что Рокотов, Файбишенко и Яковлев, преступившие закон, стали жертвой беззакония власти, превратившей его в тот самый кистень, который так не нравился Владимиру Шарапову.
Но спросить за это беззаконие с Никиты Сергеевича Хрущева теперь может только высший суд.
Ровно полвека назад, в июле 1961 года, завершилось одно из самых громких расстрельных уголовных дел эпохи правления Хрущева
Главными фигурантами дела были - 33-летний Ян Рокотов (на фото), человек без определенных занятий или, как раньше говорили, тунеядец, а также его ровесник, Дмитрий Яковлев, аспирант Плехановского института и 24-летний студент Владислав Файбишенко. Но были ли они главными персонажами всего московского черного рынка? Этот вопрос навсегда остался без ответа.
Черный рынок располагался на «плешке» - так на блатном жаргоне называлось пространство от Пушкинской площади до гостиниц «Националь» и «Москва». По ней с утра до ночи сновали «бегунки» и рысаки», скупавшие, в основном у иностранцев, валюту, золотые монеты и прочие ценности. Дальше товар шел по цепочке - «шефам», от них - к «купцам». Среди последних и было упомянутое трио. Они перепродавали ценности, «наваривая» солидные проценты.
Дело было выгодным, но опасным: над молодыми людьми камнем, в любую секунду готовым свалиться на грешные головы, «висела» тяжкая, но тогда еще не расстрельная 88-я статья советского уголовного кодекса.
«Деньги просто рекою текли» - это про них. Ловчили не только с чужими, но и облапошивали своих.
Однажды, когда подельнику срочно понадобились «лошадки» - фунты стерлингов, Рокотов вызвался помочь. Взял у него сумку, набитую рублями и тут же под окнами, на глазах у «коллег» разыграл спектакль. К нему бросились двое, заломили руки и усадили в машину. Видевший все это покупатель мгновенно исчез, а «оперативниками» оказались приятели Рокотова, с которыми он поделился добычей.
Как-то компаньоны сделали «динамо» старому валютчику, который уже худо видел, дурно слышал, но из «дела» не уходил. Бросили наживку: мол, один араб – загримировали, конечно, своего - хочет продать несколько сотен золотых монет. Жадный старик клюнул, но вместо сокровищ получил от «иностранца»… аккуратные кружочки из свинца. И, разумеется, лишился внушительной суммы.
Пожалуй, самой колоритной фигурой в этом трио был Рокотов. Но и самая загадочной – биография его рваная, склеенная из клочков фактов и домыслов, разбитая многоточиями и обрамленная вопросами. Что быль, что небыль - неведомо. Кстати, в недавнем документальном фильме «Короли без капусты» можно отыскать штрихи к портрету Рокотова…
У него была «мощная» фамилия - Рокотов, полное противоречие облику. Худощавый, невысокий, с застывшей в одном глазу - второй потерял в детстве - настороженностью. И выглядел опытнее, старше своего возраста.
А имя ему было «впору» - мягкое, задумчивое. Казалось, что Ян и впрямь все время находится в поиске. Но бурный поток его мыслей всегда выплескивался за границы дозволенного законом.
За несколько лет Рокотов изрядно, причем не только по советским меркам, разбогател, но куда с этим добром деться, не знал. Только мечтать не возбранялось. И в рестораны регулярно захаживать: самым любимым был «Арагви», где он слыл завсегдатаем и знатоком хорошей кухни. В метро не толкался, ездил на такси, хотя средства позволяли заказывать самолет.
Жил Ян - скромнее не придумаешь: делил тесную комнатушку в коммуналке на Божедомке с теткой-инвалидом. Хотя мог кооперативную квартиру - и не одну - легко построить.
Кстати, когда Рокотова арестовали, у него изъяли – с ума сойти! - 344 тысячи рублей, 1524 золотые монеты и… Следователи оценили все его состояние в полтора миллиона долларов.
Держать такие сокровища дома он боялся. Угрюмо озираясь, таскал «золотой» чемодан по всей Москве - из дома в дом, от приятелей к любовницам. Уже не отпускала, скреблась мыслишка: либо продадут, либо предадут. Да и был Ян уже «под колпаком», ощущая слежку всем своим нутром, к которому намертво прилип страх. Просыпался ночью, прислушиваясь к шагам на лестнице и ожидая протяжного, требовательного звонка в дверь…
Из письма отца Рокотова Хрущеву:
«...Суд осудил Рокотова за тяжесть совершенного им преступления не по той статье Уголовного кодекса, которая действовала во время совершения им преступления, дав ему самый большой срок наказания — 15 лет по статье, которая вышла после того, когда Рокотов был арестован. Таким образом, к нему уже был применен закон обратной силы…
При создавшейся угрозе применения смертной казни Рокотову, я обязан обратиться к Вам и верю, и надеюсь в возможность предотвратить расстрел, принимая во внимание:
1. Рокотов не закоренелый преступник, преступление им совершено впервые.
2. Во время следствия и суда он чистосердечно признался и раскаялся, осознал свою преступную деятельность и благодаря его искренним показаниям помог следствию и суду раскрыть и других участников преступления, что он не воспользовался деньгами, как другие преступники, и не имел ни машины, ни дачи, не пьянствовал, жил в захудалой комнатушке.
Поэтому я как отец, оставшийся на старости лет без двух ног, прошу учесть вышеизложенные смягчающие вину обстоятельства…
Не дайте совершиться беде несправедливого и незаконного применения смертной казни».
В круг знакомых Рокотова входили, разумеется, и женщины. Между прочим, его подругой была бывшая любовница Берии, которой Ян, по слухам купил квартиру в центре Москвы.
Неведомо, вспоминали ли они – мельком ли, подробно – зловещего покойника. Впрочем, наверняка… Рокотову, возможно, льстило, что главный тюремщик Союза уже истлел в могиле, а он, недавний зэк, делит постель с его женщиной.
Говорят, что она после Яна опасалась новых знакомств: было два любовника, обоих расстреляли…
Да, Рокотов уже сидел. За что? Он рассказывал о том времени нехотя: учился на юридическом факультете университета и на него – отчего-то обратили внимание. Понятно, кто и откуда…
За ним пришли, но Ян каким-то образом от нежданных визитеров сумел улизнуть. И пришел просить помощи у известного следователя и писателя Льва Шейнина. Он, если верить Рокотову, был женат на его родственнице. Понятно, что хозяин дома гостю был, мягко говоря, не рад. Но денег дал и выставил за дверь.
Несколько месяцев беглец скрывался, но его, в конце концов, настигли. Суд приговорил его по печально известной 58-й статье к восьми годам.
Лагерная жизнь основательно поломала Яна – был он худ, слаб, на лесоповале план не выполнял, за что был не раз жестоко бит – и охранниками, и своими же товарищами. Вышел на свободу, как миллионы таких же бедолаг: умер товарищ Сталин.
Рокотов вернулся в Москву, восстановился в университете. Но прежнюю, разбитую вдребезги жизнь склеивать не стал, а начал новую - ту самую, что привела к гибели.
Из письма в ЦК КПСС:
«…Мы, простые советские люди, сотрудники Московского завода приборов, убедительно просим вас быть беспощадными к этим отбросам, жалким подонкам и негодяям, гадкие души которых пусты, а они набрались наглости и перестали уважать советский строй.
Они хуже предателей, они давно уже трупы, и мы просим вас, чтобы таким же другим неповадно было, приговорить всю эту преступную шайку к высшей мере наказания - расстрелу, чтобы не поганили они впредь неподкупную репутацию честных советских людей, не дышали с нами одним воздухом и не смели называться гражданами СССР…»
…Сто раз перепрятывал он свой проклятый чемодан и, в конце концов, на нем погорел. Пришел в камеру хранения на Ярославском вокзале. Привычно огляделся – вроде все ничего подозрительного.
Сунул квитанцию кладовщику. И тут рядом возник суетливый мужик: «Можно у вас лыжи оставить до вечера? Буквально на несколько часов…» Ян еще успел подумать: «Чудак какой-то. И куда он тащит эти деревяшки летом…»
А кладовщик уже тащил его чемодан. Ян взял его и тут же почувствовал на себе железную хватку «лыжника». Попытался освободиться, закричал, что это не его вещи…
Рокотову, по заверению следователя, «светило» по 88-й статье лет пять, не больше. По закону, кстати, давали до восьми. Следователь добавил, подмигнув: «Если еще примерно будете себя вести, Ян Тимофеевич, то годика через три освободитесь по УДО…»
Говорили даже, будто (прямо как в известном фильме: «Есть подозрения, мил человек, что ты стукачок…») Рокотов служил осведомителем. И вправе был надеяться на снисхождение. Потому и ловчить ему давали, но до определенных пределов, а он их, в запальчивости, переступил.
Яна пытались «отмазать», но против кремлевского «лома» не было приема. Но об этом потом…
«После ареста Рокотова и его подельников появились статьи о безумных кутежах Яна Косого, об актрисах и манекенщицах, которых он содержал, о шикарных квартирах и дачах, - писал в книге «Криминальная Москва» писатель Эдуард Хруцкий. - Могу сразу сказать - все это туфта. Его арестовали в том же самом сером костюме, и на суде он был в нем.
На суде Ян выглядел спокойным. Думаю, то, что нашли у него в тайнике, было далеко не все. Он охотно давал показания, понимая, что с судом ссориться не надо...»
Но однажды Рокотову, уже расслабленному и обмякшему в предчувствии нового срока, привиделся жуткий сон: вокруг мелькали какие-то тени и его в полном мраке куда-то волокли. Проснувшись, он мелко задрожал, хотя причин для паники вроде не было.
Делами Рокотова, Файбишенко и Яковлева, к их несчастью, неожиданно заинтересовался сам хозяин Кремля.
На пресс-конференции в Западном Берлине Хрущев, по привычке отчего-то распаляясь, назвал город «грязным болотом спекуляции». Кто-то в ответ огрызнулся: «Да такого черного рынка, как в вашей Москве, во всем мире нет!»
Никита Сергеевич мигом побагровел. Вернувшись в Москву, он затребовал к себе все крупные дела по валюте. Листая, хмурился. Тут-то и наткнулся Никита Сергеевич на историю похождений известной троицы.
«Сколько им дадут?» - хмуро спросил он ответственного работника КГБ и напрягся, готовясь к очередному негодующему окрику…
Незадолго до этого Указ Президиума Верховного Совета СССР ужесточил наказание за незаконные валютные операции – до 15 лет. Но валютчиков взяли, когда больше восьми дать им не могли. Как известно, во всем мире принято судить по тем законам, которые существуют во время совершения преступления. Это правило действует со времен римского права. То есть, закон не имеет обратной силы.
Знал ли об этом советский руководитель? Может, не знал, но и знать не желал.
«Всего восемь? - зло изумился Хрущев. – Такой срок за подрыв советской экономики? Да за него самих судей судить надо!»
И выкрикнул назидательно: «Наказать примерно, по всей строгости!»
Мосгорсуд приговорил Рокотова и Файбишенко к пятнадцати годам заключения. Но тут же пошли разговоры, что и этого мало…
На партийном пленуме Хрущев опять кричал. Генеральный прокурор СССР Руденко покрывался красными пятнами. Председатель Верховного суда Горкин, наоборот, был белый, как чистый лист еще не заполненного приговора.
Было назначено новое судебное разбирательство. К нему подоспел новенький Указ «Об усилении уголовной ответственности за нарушение правил о валютных операциях». В него была вписана «высшая мера» - специально для подсудимых.
На втором суде Рокотов держался независимо, часто вступал в споры с прокурором и судьями. Хотя, конечно, понимал, что участь его практически решена. «Они все равно меня расстреляют», - улыбнулся Ян серыми, пересохшими губами журналисту, который во время перерыва подошел к скамье подсудимых.
Из письма Рокотова Хрущеву:
«…Я приговорен к расстрелу. Преступление мое заключается в том, что я спекулировал иностранной валютой и золотыми монетами. Ко мне два раза применяли обратную силу закона... Я очень прошу Вас сохранить мне жизнь. Во многом я заблуждался. Сейчас я переродился и совершенно другой человек… Ведь я не убийца, не шпион, не бандит. Сейчас у меня прояснился ум, я хочу жить и вместе с советскими людьми строить коммунизм…».
Из письма ФайбишенкоХрущеву:
«Дорогой Никита Сергеевич! Меня к Вам не пустили, мои письма до вас не дошли... Неужели расстрел юноши 24 лет, осознавшего свое преступление и искренне желающего исправиться, более гуманный акт, чем то, что из него в будущем будет настоящий человек, если оставить ему жизнь?»
Старый лагерник Варлам Шаламов в те дни записал в дневнике: «Московские валютчики держались с большим достоинством, чем троцкисты в тридцатые годы». Файбишенко, который тоже не питал иллюзий, вообще отказался от адвоката: «И меня не спасете, и себе жизнь испортите».
Был еще один слух - почти невероятный. Когда жизнь его уже догорала – приговор зачитан, письмо Хрущеву осталось без ответа, - к Рокотову в камеру Бутырки вошел какой-то важный милицейский чин. Он был понурый и прятал глаза: пришел извиняться…
Ян безразлично кивнул и попросил напоследок прокатить его по Москве. И важный чин выполнил эту просьбу!
Из газеты «Правда»:
«18 - 19 июля Верховный суд РСФСР... рассмотрел в открытом судебном заседании уголовное дело по обвинению Рокотова Я.Т. и Файбишенко В.П. в спекуляции валютой в особо крупных размерах... Как установлено судом, Рокотов скупил и перепродал валюты и золотых монет на сумму свыше 12 миллионов рублей, а Файбишенко скупил и перепродал валюты на общую сумму около 1 миллиона рублей (в старых денежных знаках)...
Учитывая, что Рокотов и Файбишенко совершили тяжкое государственное преступление, Верховный суд РСФСР на основании второй части статьи 25 Закона о государственных преступлениях приговорил Рокотова и Файбишенко к смертной казни - расстрелу с конфискацией всех изъятых ценностей и имущества…»
Позже та же участь постигла Яковлева, хотя он, тоже по слухам, работал на органы.
…Рокотов слишком рано родился – в хрущевское ветреное, но еще резко отдававшее сталинским страхом, время. Тогда Ян был валютчик, фарцовщик – преступник.
Сейчас он бы не сидел в камере, а улыбался в камеру, дельно рассуждал и давал умные советы. Журналисты строились бы в очередь, чтобы взять интервью у Яна Тимофеевича Рокотова – благообразного, аккуратного старичка-миллиардера. Или, по-современному, олигарха.
Говорят, Хрущев на склоне жизни, заметно подобрел. Многих вспоминал, о содеянном жалел. Мол, сейчас такого бы точно не допустил. Устроил бы все по справедливости.
И кто знает, может, тогда он вспомнил и Рокотова, и двух его товарищей по несчастью?
Специально для Столетия
